Велотранспортный союз

Дмитрий Соколов-Митрич,фотографии: Алексей Царев для «РР»

Проехаться по своему городу на велосипеде — несбыточная мечта жителей всех крупных городов России. В Москве Юрий Лужков каждую весну призывает граждан бросать автомобили и жать на педали, потому что это — удобно и полезно для здоровья. Но в городе, где на одного человека приходится 0,25 миллиметра велодорожек, его слова ничего не меняют. В целом по стране ситуация не лучше. И дело не только в том, что отсутствует инфраструктура. Проблема прежде всего в психологии: велосипедист на наших дорогах — инородное тело, люди не пересаживаются на безмоторный транспорт, потому что психологически еще не доросли до того, чтобы ездить скромно и без понтов. Исключение — Санкт-Петербург, в котором наблюдается настоящий велобум. «РР» отправился в город на Неве за ответом на вопрос: почему только на здешних улицах водятся велосипеды?

Игорь Баронас на своем «Желтом ангеле» внушает автомобилистам уважение

Иногда велосипеды сходят с ума

Когда Игорь Баронас летит по улице Бронницкой на своем «Желтом ангеле», автомобили глохнут от удивления. Дело в том, что Игорь крутит педали на высоте двух метров — так, что даже водители джипов видят только его ноги. «Как же ты на него забираешься?!» — вопрошает очередной любопытный, глядя на необычного велосипедиста снизу вверх из окна своего «гелендвагена». Этот вопрос Игорь слышит сегодня уже двадцатый раз. Очень просто он забирается. Разбегается, встает на специальную подножку, потом еще на одну — и вот он уже в седле. Чего тут сложного?!

В глазах чувака из «гелендвагена» неподдельная зависть. Возможно, в этот самый момент тонизирующий яд велосипедизма проникает в его истерзанный гиподинамией организм.

Баронасу 45 лет, но больше 35 ему не дашь. Выглядеть лет на десять моложе своих сверстников вообще характерно для тех, кто регулярно имеет дело с «транспортным средством, приводимым в движение благодаря мускульной тяге». Даже у велосипедистов-алкоголиков, которых мне в эти дни тоже довелось повидать, лица скуластые, животы подтянутые, глаза бодрые. Но Игорь не только ездит на велосипедах, он их еще и изобретает. «Желтый ангел» — лишь один из десятков созданных им образцов.

— А правда, зачем ты забрался так высоко? Чем тебе обычный велосипед не угодил?

— Тут три причины, — говорит Баронас. — На обычном ты просто едешь, а на этом — летишь. Это красиво. Дух захватывает. Вторая причина моральная. Ты едешь и видишь, как у людей прямо на глазах поднимается настроение. Все улыбаются. Это приятно. Ну, и третья причина в том, что это безопасно. Вся дорога как на ладони. Тебя тоже все видят — и не только видят, но и уважают.

Баронас родился в старинном литовском городке Тракай, работал конструктором на велосипедном заводе в Шяуляе («Орленок», «Ласточка»), там и увлекся велосипедами и веломобилями. В 80−е «клубы энтузиастов биотранспорта» росли по всей стране, как грибы после дождя, особенно в Вильнюсе, Харькове и Москве. Десятки всесоюзных пробегов, сотни уникальных моделей, тысячи увлеченных людей — все это осталось лишь на старых черно-белых фотографиях Баронаса. В 90−е годы энтузиасты в лучшем случае занялись прокатом своих уникальных аппаратов, как сам Игорь, который одно время держал точку на Дворцовой площади, а в худшем — сгноили их в своих гаражах. Сейчас в петербургской квартире Игоря кроме трех обычных велосипедов хранятся: «Желтый ангел», «Маленький желтый ангел», «Розовый желтый ангел» и еще один полноценный веломобиль под названием «Мечта желтого ангела». Желтый — любимый цвет Баронаса, поэтому у него все желтое, даже то, что розовое или черное.

Когда Баронас и Галкин едут на тандеме «тяни-толкай», народ расступается от хохота

Куда он едет сейчас? А в Петропавловскую крепость. Зачем? Да к старинному приятелю Саше Галкину. Кто такой Саша Галкин? Это человек, у которого тоже есть свой ангел. Но ангел Галкина по дорогам не ездит. Он служит флюгером на шпиле Петропавловской крепости. 750 килограммов, 3 метра 50 сантиметров в высоту плюс сложный поворотный механизм. Еще у Саши есть 130 колоколов. Это куранты. За них он тоже отвечает.

В его мастерской пахнет чертежами Леонардо да Винчи. Ощущение такое, что за дверью — те средневековые времена, когда в Европе зарождалась механика. Умение ладить с железом у приятеля Баронаса все оттуда же — от былой любви к биотранспорту. За десять лет работы на Заячьем острове он привел начинку Петропавловки в настолько божеский вид, что теперь вмешательства извне она требует редко. А руки Галкина требуют работы. И ее находят. Сейчас, к примеру, он делает велодрезину. Это ему один придурок из Голландии заказал. Иностранец хочет сесть на эту дрезину и проехать на ней по узкоколейкам Сибири. Зачем? У велотуристов на этот вопрос есть только один ответ: «Потому что!!!»

— Мы немного усовершенствовали изначальную идею заказчика и решили сделать такую велодрезину, которую можно было бы при необходимости сложить в обычный велосипед и ехать на нем традиционным способом, — говорит Галкин. Такой аппарат и представить-то себе невозможно. Но тут Баронас спускает с чердака такой удивительный кусок железа, что я понимаю: в этих стенах возможно все.

— Вообще-то это тандем, — говорит Игорь, стирая пыль сначала с одного руля, потом с другого. — Он очень длинный, дома не умещается, поэтому я его храню здесь.

Вообще-то это действительно тандем. Только один руль у него смотрит в одну сторону, а другой — в противоположную. Тяни-толкай. Но и это еще не все. Тот руль, который ведущий, — он немного не в себе: если его повернуть вправо, то колесо повернется влево. И наоборот. Когда пытаешься таким агрегатом порулить, мозги рвутся в шизофреническом припадке. Зачем все это? См. ответ на вопрос, зачем голландцу велодрезина.

Если ты на двух колесах — значит, ты лузер

Это говорит председатель крупнейшего в городе клуба «Вело-Питер» Илья Гуревич. Но это он не от себя говорит. Это он выражает отношение к велосипедистам большинства обитателей российских дорог.

— А на самом деле?

— Возьмем для примера наш велоклуб. Он крупнейший в Питере, членские билеты есть более чем у 2000 человек, и еще многие примыкают к движению неофициально. Подавляющее большинство — люди старше 25 лет с доходами выше среднего, высшим образованием, крепким здоровьем, пытливым умом и активной жизненной

позицией. Те, кто уже пресытился первыми плодами жизненной гонки, почувствовали, что существует такая вещь, как здоровье, и поняли, что постоянная стоячка в пробках — это прямой путь к физической и интеллектуальной деградации. В сущности, городские велосипедисты — это элита общества, люди с нормальным европейским мышлением. Если бы эти черты стали характерными для всего населения страны, мы жили бы в совсем другом государстве. Можете так и написать: европейское сознание продвигается в Россию именно на тонких велосипедных колесах.

— Это велосипед формирует у людей такой менталитет или просто люди именно такого сорта более расположены к тому, чтобы пересесть на двухколесный транспорт?

Вообще-то Александр Галкин — командир курантов Петропавловской крепости, но во всем мире он больше известен как автор самых маленьких и самых скоростных велосипедов

— Трудно сказать. Тут как в истории с яйцом и курицей. Велосипедизм — это некий антипорочный круг, который вовлекает человека в себя, и уже неважно, что тут первично, а что вторично. Это универсальное средство познания мира. На нем ты можешь побывать везде — даже там, куда пешеход не дойдет, а машина не проедет. Велосипед побеждает не только расстояния, — кажется, Гуревич переходит на стихи в прозе. — Он не знает границ социальных, национальных, психологических. Если хочешь познать страну такой, какая она есть, — поезжай туда на двух колесах. Наш опыт показывает, что в любой точке мира отношение к велосипедисту исключительно позитивное. Кроме того, велосипед — это очень честная штука. В случае с автомобилем, например, ты можешь быть толстым, страшным, с пропитой мордой и пузом до колен, но если ты сидишь в «лексусе» последней модели, ты будешь выглядеть на дороге как бэтмен. С велосипедом это не пройдет. На нем ты таков, каков на самом деле, все твои слабые и сильные стороны — как на ладони.

Рядом с Гуревичем сидит его друг и сопредседатель клуба Виктор Нечаев. Историю «Вело-Питера» они оба отсчитывают с 1894 года, когда в Санкт-Петербурге по­явился первый в империи Российский туристический клуб, состоявший преимущественно из велосипедистов. В советское время эта организация продолжила свое существование, а вот после распада СССР приказала долго жить. Но ненадолго.

В 1998 году Гуревич, Нечаев и еще десяток их друзей создали новый велоклуб, провозгласили его преемником всех предыдущих и очень активно стали крепить свои ряды с помощью велосипедистов-одиночкек. Появление «Вело-Питера» дало сигнал к старту других велосипедных движений. Зазвучали новые названия организаций и маршрутов, стаи питерских велосипедистов, снующие туда-сюда по городу, области, близлежащим регионам и странам, стали расти в длину со скоростью бамбука. Гуревич с Нечаевым уверяют, что плотность велосипедистов на гектар питерской территории сегодня самая высокая в России, и, похоже, это не только местный пат­риотизм. По данным велоторговцев, на руках у жителей Питера более пяти миллионов велосипедов. Ясное дело, что большинство из них лежит мертвым грузом, но достаточно выпить кофе в каком-нибудь уличном заведении в центре города и посчитать, сколько велосипедистов за это время мимо тебя проехало, чтобы согласиться с тем, что число активных байкеров (так они сами себя называют) в Питере измеряется сотнями тысяч.

Все велодорожки упираются в Россию

Гуревич — бизнесмен, Нечаев — фельдшер на скорой помощи. Первый принялся крутить педали, когда начал расти живот, второй — когда развелся с женой и пришлось выбирать между велосипедом и литрболом. Гуревич — он больше по идеологической части, Нечаев занимается оперативным управлением и организацией повседневной жизни клуба. Впрочем, ничего мудреного в этой жизни нет, и укладывается она в одно-единственное слово — «покатушки».

— Покатушки большие — это весеннее открытие сезона и осенний велофестиваль, — говорит Виктор. — На эти мероприятия собираются тысячи человек. Покатушки маленькие происходят каждый день. Человек просто пишет на сайте: «Завтра еду туда-то. Кто со мной?» — к нему прилипают еще человек десять, и они едут. Но суть нашего движения все-таки не в этом. Мы как раз всячески пропагандируем идею, что на велосипеде надо не просто кататься, а ездить. Каждый день. На работу, на учебу, в гости — везде.

Профессор Каменцев перестал ездить на работу на велосипеде лишь год назад. Теперь только за город, и всего по 70 километров в день

В этом, кстати, по мнению Гуревича и Нечаева, кардинальное отличие Санкт-Петербурга от Москвы. В Первопрестольной люди на велосипедах преимущественно катаются. В Северной столице они на них в основном ездят. И причина такого различия не только в пропагандистских усилиях «Вело-Питера», но и в особенностях окружающей среды. По мнению Гуревича, велосипедные традиции сильны в тех городах мира, которые обладают четырьмя свойствами: более-менее плоским ландшафтом, не очень жарким климатом, узкими дорогами и развитой велосипедной инфраструктурой. У Питера из перечисленного есть все, кроме инфраструктуры. В Москве Гуревич жил велосипедной жизнью несколько лет и вспоминает эти годы с содроганием.

— Город, во-первых, слишком большой, но дело даже не в расстояниях. В нем очень много широких дорог и автострад с интенсивным движением, по которым ездить не­удобно и опасно. Поэтому большинство московских велосипедистов замыкаются в рамках своего района, ездят по паркам, скверам, тихим улицам или же устраивают покатушки за пределами мегаполиса. Именно поэтому на московских улицах на велосипедиста по-прежнему смотрят как на марсианина. В Питере лет пять-шесть назад были те же проблемы. Когда мы начинали ездить по городу, то чувствовали себя пленными немцами, которых гонят сквозь строй. Сегодня человек на двух колесах, причем в любое время года, здесь уже никого не удивляет. Водителей мы выдрессировали. Сложнее с чиновниками.

С Гуревичем и Нечаевым мы встретились в торгово-развлекательном центре рядом с автобусной остановкой «Велотрек». Но никакого велотрека здесь нет уже больше года. На его месте теперь тот самый торговый центр, в котором мы сейчас пьем кофе, а за тремя из четырех соседних столиков подростки культурно бухают пиво. Зато на соседней улице Луначарского полгода назад появилась первая в городе велодорожка. Открывали ее торжественно — первым, кто по ней прокатился, стала губернатор Валентина Матвиенко. Вот только идет эта велотрасса из ниоткуда в никуда.

— Мы свою позицию по этому поводу не раз высказывали, — говорит Гуревич. — Велодорожка имеет смысл лишь тогда, когда она вписывается в какой-то осмысленный маршрут. Чтобы по ней можно было проехать с окраины в центр, или из одного района в другой, или из города в область. А по этой «веломагистрали» можно только елозить туда-обратно. Чиновники бы хоть посоветовались с самими велосипедистами, где им нужнее дорожки и какие маршруты наиболее востребованы. Обещают, что на этом они не остановятся. Хочется верить. Хотя верь не верь, а Хельсинки с их тысячью километров велодорожек на полмиллиона человек мы догоним в лучшем случае лет через пятьдесят.

Для велосипедистов-иностранцев Россия — это обратная сторона Луны. Они берут велосипедную карту Европы и видят, что все панъевропейские маршруты упираются в границы бывшего СССР минус страны Балтии. Чтобы совершить очень популярный в Европе пробег вокруг Балтийского моря, какому-нибудь Гансу или Карлсону приходится на границе с Россией садиться на поезд и выходить из него лишь в Эстонии.

— И дело тут даже не в том, что российский участок нельзя проехать, — продолжает Виктор Нечаев. — Очень даже можно. Просто для того чтобы европейские велосипедисты покатили по нашей территории, нужно нанести маршруты на карту и пометить их на местности. Они могут быть комбинированными — где-то малозагруженная асфальтовая дорога, где-то грунтовка, где-то лесная просека. Главное, чтобы на расстоянии 60–80 километров был ночлег, возможность перекусить и желательно интересные достопримечательности. Затраты минимальные. Мы могли бы и сами это сделать, но чтобы поставить лишний знак на дороге, нужно дойти чуть ли не до Путина. Этим делом должны заняться чиновники, а они не хотят. Слово «велосипед» им кажется несерьезным.

Пятница. Инлайн. Ночное

Пятница, 23 часа, Дворцовая площадь. Что означает это сочетание времени — места, а также смысл странного слова «пин-микс» знает любой питерский велобайкер. Поэтому как минимум три-четыре сотни «пин-миксеров» уже на месте. Хуже с гаишниками — они все никак не усвоят, что это за явление такое и с чем его едят. Но ничего, сейчас мы им напомним.

По команде главнокомандующего колонна стартует по улице Миллионной. Представьте себе поток длиной около километра, состоящий из велосипедистов и роллеров. Местами в нем попадаются люди в желтых жилетках — это «маршалы». Их задача — вести толпу на колесиках по заранее продуманному маршруту и обеспечивать, насколько это возможно, ее безопасность.

Недавно в Питере появилась первая велодорожка. Она красивая, но ведет из ниоткуда в никуда

— «Пятница, инлайн, ночное», — объясняет мне смысл слова «пин» главнокомандующий Алексей Нилов. — «Инлайн» значит, что все должны двигаться в линию, а «микс» подразумевает, что в заездах участвуют велосипедисты вперемешку с роллерами.

Нилов говорит, что в обычной жизни он генеральный директор, но чего именно директор — не уточняет. На самом деле он, скорее, похож не на начальника, а на застрявшего в молодости научного сотрудника лет сорока с первыми признаками оптимистического алкоголизма. Одет Нилов небрежно, постоянно курит «Беломор», много и интересно разговаривает и вообще производит впечатление абсолютно счастливого человека.

— Идею массовых ночных покатушек я украл в 2000 году в Париже, там эта традиция существует очень давно, — говорит Алексей. — Действительно, почему бы не прокатиться большой оравой в ночь перед уик-эндом, когда машин на улицах меньше всего, утром не надо спешить на работу и вообще жизнь прекрасна и удивительна. Но есть у нас и серьезная миссия: у всех, кто садится в большом городе на велосипед, первое время есть страх ездить, как положено, то есть по проезжей части. Мы помогаем людям этот страх преодолеть.

Нерегулируемые перекрестки «пин-миксеры» проезжают так: «маршалы» в желтых жилетках привычным маневром перекрывают прилегающие дороги, образуя для велосипедистов коридор. Перекрестки со светофорами преодолеваются точно так же. Недовольные автомобилисты бибикают, некоторые даже демонстрируют признаки решимости, но все-таки на рожон не лезут.

— А в Москве «пин-микс» существует? — успеваю спросить на одном из перекрестков «маршала» по фамилии Парфенов. В ответ тот махал руками:

— Даже не думай! Была одна попытка — закончилась милицейским разгоном. У вас в Москве куда ни плюнь, везде с терроризмом борются.

Петя Парфенов, кажется, накаркал. В эту ночь питерские милиционеры тоже почему-то решили бороться с терроризмом. Не успели мы переехать через Троицкий мост, как с места сорвалась машина ДПС. Колонна встала. Минут пять Леша Нилов вел мучительные переговоры с патрульным, потом торжественно вручил ему карту маршрута и в милицейский матюгальник оповестил нас, что все в порядке. Стая снова двинулась вперед, причем в сопровождении ГИБДД. Преодолев с почетным эскортом всю Петроградку, мы оказались в гораздо более жестких объятиях гаишников василеостровских. Но Леше Нилову удалось уболтать и их. Еще час катаемся под конвоем по Васильевскому острову. Потом переезжаем через мост Лейтенанта Шмидта в центр. Тут нас встречает уже целый гаишный майор, причем очень свирепый. Как потом оказалось, у него день рождения, а мы мешаем ему его отмечать.

— Кто вам разрешил ехать по проезжей части!!! — кричит именинник. — Вам что, тротуара мало?!

Тут даже Леша Нилов на пару секунд теряет дар речи. Дело в том, что глава 24 ПДД гласит: велосипедист не просто имеет право ехать по проезжей части, а обязан это делать. Закон лишь предписывает ему держаться как можно правее. Проявляя чудеса тактичности, Нилову удается объяснить это майору и даже убедить его в том, что колонну из 350 велосипедистов легче сопроводить до места назначения, чем разогнать. На переговоры уходит минут двадцать. В качестве ответной любезности «пин-миксеры» соглашаются немного укоротить маршрут, так что из 60 километров остается всего 40. Чем ближе к финалу, тем больше автомобилей ДПС прилипает к нашей колонне. Когда в пятом часу утра мы выходим на финишную прямую и едем по Невскому в сторону исходной Дворцовой площади, я насчитываю уже семь экипажей. Фактически ради нас перекрыли весь проспект.

— Такого еще не бывало! — захлебываясь от восторга, говорит Нилов, когда мы спешиваемся возле Александрийского столпа. Глаза его горят — то ли от адреналина, то ли от алкоголя. Я замечаю, что среди финишировавших хватает людей, мягко говоря, веселых. Парфенова нет, он успел сломать ногу, и его повезли в травмпункт. Крики «Слава ГИБДД!» и «Майора с днем рождения!» раздаются на Дворцовой площади до пяти утра. На следующий день я узнаю, что вообще-то питерские велосипедисты со стажем не очень любят постоянных участников безумных ночных покатушек. По их мнению, это детская забава, которая дискредитирует велосипедистов как явление.

Слепой велосипедист — лучшее средство от депрессии

В самом центре Полюстровского проспекта есть ворота, на которых нарисованы огромные черные очки. Из проходной выходит человек и беспомощно вертит головой по сторонам. Это Андрей Гостев, лидер велоклуба «Масштаб плюс». Если его посадить перед таблицей для проверки зрения, он увидит в ней только верхнюю строчку — «ШБ».

Мы идем по длинным коридорам комплекса реабили­тации инвалидов «Контакт». Здесь еще трудятся из последних сил около трехсот человек — совсем слепых или почти слепых. Андрей здесь называется инструктором по физкультуре. Если бы мне еще вчера кто-нибудь сказал, что команда слепых велосипедистов только что вернулась из путешествия по Финляндии, я бы подумал, что разговариваю с сумасшедшим. Но вот Андрей показывает мне фотографии. Сомнений нет никаких.

— Правда, до Выборга мы добрались на электричке, — оправдывается Гостев. — Это нам наши зрячие товарищи посоветовали. Говорят, вы так умаетесь на трассе, что потом ничего не захочется. Зато по ту сторону границы вдоль трассы идет отличная велодорожка, едешь как по маслу. Только на подъемах тяжеловато, но тут уж ничего не поделаешь.

Идея езды на тандемах по принципу «впереди зрячий, позади слепой» не нова, но в России почему-то основательно забыта. Андрей Гостев решил возродить ее четыре года назад. С тех пор команда инвалидов по зрению уже сгоняла в Карелию, прокатилась по льду Ладожского озера, а в этом году выбралась за границу. Начинали это благородное дело двенадцать человек, но в этом году количество слепых велосипедистов в Питере уже перевалило за полсотни.

— Это дело оказалось очень полезным не только для нас, но и для зрячих волонтеров, — говорит Гостев. — Оказывается, у людей, которые садятся за руль такого тандема, повышается самооценка, они легче преодолевают возрастные кризисы и вообще чувствуют себя людьми в полном смысле слова. Ну а для слепых, которые прикованы к своим квартирам, велосипед — это и вовсе второе рождение. После таких путешествий они меняются кардинально, у них открывается второе дыхание, они как будто прозревают.

Мы с Гостевым садимся на тандем. Я вперед, он назад. Я еду и чувствую, что самооценка действительно повышается. Мы направляемся на Нежинскую улицу. Там живет Игорь Евгеньевич Каменцев, профессор факультета геологии СПбГУ, руководитель кафедры кристаллографии. Он крутит педали всю жизнь. Ездить на велосипеде на работу перестал лишь год назад — говорит, опасно стало. Но на загородные покатушки каждую субботу ездит на равных с молодыми. Вот только маршруты все короче и короче.

— Еще пять лет назад ездил по 120 километров, — жалуется профессор. — А теперь всего 70. Старость не радость.